Жестокое и странное - Страница 22

– Он у меня в кабинете. Это рядом с твоей комнатой.

– Я привезла с собой свои записи по ЮНИКСу, книжки и прочее. – Она остановилась перед раздвижными стеклянными дверями в гостиную. – Этот двор хуже, чем твой тот. У тебя здесь нет роз. – Это было сказано таким тоном, словно я подвела всех, кого только знала.

– Да, в этом саду мне еще работать и работать. И мне даже приятно, что все это у меня впереди.

Люси медленно озиралась по сторонам, и наконец ее взгляд дошел до меня.

– На дверях телекамеры, сенсоры, ограда, служба безопасности, еще что? Орудийные башни?

– Нет, орудийных башен здесь нет.

– У тебя здесь прямо Форт-Апачи, а, тетя Кей? Ты переселилась сюда, потому что Марк умер, и теперь во всем мире остались только плохие люди.

Это неожиданное замечание так сильно задело меня что на глаза немедленно навернулись слезы. Я прошла в спальню для гостей и поставила ее чемодан, потом проверила полотенца, мыло и зубную пасту в ванной. Вернувшись в спальню, я раскрыла занавески, проверила ящики комода, встроенный шкаф и подрегулировала отопление, в то время как моя племянница, сидя на краешке кровати, следила за каждым моим движением. Через несколько минут я была в состоянии посмотреть ей в глаза.

– Когда достанешь свои вещи, я покажу тебе шкаф, где ты сможешь покопаться, чтобы подобрать себе что-нибудь теплое из одежды, – сказала я.

– Ты никогда не видела его таким, каким его видели все остальные.

– Люси, нам нужно перевести разговор на что-то другое.

Я зажгла лампу и проверила, подключен ли телефон.

– Тебе лучше без него, – осуждающе добавила она.

– Люси...

– Он никогда не был для тебя тем, чем должен был быть. И никогда не стал бы, потому что он просто не был таким. И всякий раз, когда что-то было не так, ты менялась.

Я стояла возле окна и смотрела на спящий клематис и розы, примерзшие к подпоркам.

– Люси, тебе надо научиться быть несколько мягче и тактичнее. Нельзя просто вот так выпаливать все, что у тебя на уме.

– Как забавно это от тебя слышать. Ты ведь всегда говорила мне, как ненавидишь ложь и лицемерие.

– Нужно щадить чувства людей.

– Ты права. Но у меня ведь тоже есть чувства, – сказала она.

– Я чем-то тебя обидела?

– А как ты думаешь?

– Боюсь, что я чего-то не понимаю.

– Потому что ты совсем обо мне не думала. Поэтому ты и не понимаешь.

– Я всегда о тебе думаю.

– Это все равно что сказать: я богата, но я не дам тебе ни цента. Какая мне разница, о чем ты там втайне от меня думала?

Я не знала, что сказать.

– Ты мне больше не звонишь. Ты ни разу не приехала ко мне с тех пор, как он погиб. – В ее голосе звучала давно копившаяся боль. – Я писала тебе, но ты никогда не отвечала на мои письма. И вдруг вчера ты звонишь мне и просишь меня приехать, потому что тебе что-то понадобилось.

– Я не хотела, чтобы это выглядело именно так.

– С мамой то же самое.

Я закрыла глаза и прислонилась лбом к холодному стеклу.

– Ты переоценивала меня, Люси. Я далека от совершенства.

– Я не идеализировала тебя. Но я думала, что ты другая.

– Я не знаю, как мне защищаться, когда ты говоришь мне такое.

– А ты и не можешь защититься! Я смотрела, как серая белка прыгала по забору моего двора. Птицы клевали зернышки среди травы.

– Тетя Кей?

Когда я, повернувшись, посмотрела ей в глаза, я впервые увидела в них горечь.

– Почему мужчины всегда важнее меня?

– Нет, Люси. Это не так, – прошептала я. – Поверь мне.

На обед моей племяннице захотелось салата из тунца и кофе с молоком. Пока я сидела возле огня и редактировала статью для журнала, она копалась у меня в шкафу и в ящиках комода. Я старалась не думать о том, что кто-то берет мои вещи, складывает их не так, как я, и вешает мою куртку не на те плечики, на которых она висела. Люси обладала даром заставлять меня чувствовать себя в роли Железного Дровосека, ржавеющего в лесу. Неужели я становилась такой косной, серьезной, «взрослой», какую невзлюбила бы сама, будь я в ее возрасте?

– Ну, как тебе? – спросила она, появившись из моей спальни в половине первого. На ней был один из моих теннисных тренировочных костюмов.

– Мне кажется, у тебя ушло слишком много времени, чтобы найти себе только это. Однако он сидит на тебе превосходно.

– Я нашла еще кое-какие неплохие вещички, но в основном вся твоя одежда чересчур тяжеловата. Все какие-то официальные костюмы или темно-синего, или черного цвета, серый шелк в едва заметную полоску, хаки с кашемиром и белые блузки. У тебя, должно быть, штук двадцать белых блузок и примерно столько же галстуков. Кстати, тебе не стоит носить коричневое. А вот красного я у тебя что-то почти и не видела, хотя красный тебе идет, к твоим голубым глазам и светло-серым волосам.

– Пепельным, – поправила я.

– Пепел бывает серым и белым. Посмотри на огонь. А размер обуви у нас разный, дело не в том, что я ношу только «Коул-Хаан» или «Феррагамо». Зато я нашла черную кожаную куртку – блеск! Ты, случайно, в своей прошлой жизни не была мотоциклисткой?

– Это называется дубленка, и мне приятно, что ты с удовольствием будешь ее носить.

– А как насчет твоей парфюмерии и жемчугов? А джинсы у тебя есть?

– Из парфюмерии выбирай сама что хочешь. – Я рассмеялась. – И джинсы у меня, кажется, где-то есть. Наверное, в гараже.

– Покупки в магазине я хочу взять на себя, тетя Кей.

– Должно быть, я схожу с ума.

– Пожалуйста.

– Ну, ладно, посмотрим.

– Если ты не против, я бы хотела пойти в твой клуб и немного размяться. Я что-то все никак не отойду после самолета.