Жестокое и странное - Страница 52

К оглавлению

– Вы можете передать это мне? – спросила я.

– Да. А что вы собираетесь делать?

– Позвонить Бентону.

– Я пробовал, черт подери. Они с женой, видимо, уехали из города.

– Мне нужно узнать, может ли нам помочь Майнор Дауни.

– Речь идет о каком-то человеке или о веществе, смягчающем ткани?

– Майнор Дауни занимается ворсом и волокнами в лаборатории ФБР. И перьями, в частности.

– И его действительно зовут Дауни? – удивленно переспросил Марино.

– Действительно, – подтвердила я.

Глава 8

Телефон звонил довольно долго в отделении поведенческих наук ФБР, запрятанном где-то в подземелье Академии в Куонтико. Я представляла себе ее длинные унылые коридоры и офисы, где все напоминало об их хозяевах – доблестных воинах типа Бентона Уэсли, который, как мне сказали, ушел кататься на лыжах.

– Я вообще сейчас здесь один, – сообщил мне любезный сотрудник, подошедший к телефону.

– Это доктор Скарпетта, и я срочно должна связаться с ним.

Бентон Уэсли перезвонил мне почти сразу же.

– Бентон, где ты? – спросила я, повысив голос, чтобы перекричать отчаянный треск в трубке.

– В моей машине, – ответил он. – Мы с Конни встречаем Рождество у ее родителей в Шарлоттсвилле. Мы сейчас несколько западнее от него, едем в Хот-Спрингз. Я слышал, что случилось со Сьюзан Стори. Боже мой, мне очень жаль. Я собирался позвонить тебе сегодня вечером.

– Ты куда-то пропадаешь. Я почти не слышу тебя.

– Не клади трубку.

Прождав почти целую минуту, я вновь услышала его голос.

– Ну вот, сейчас лучше. Мы были в низине. Послушай, чем я могу тебе помочь?

– Мне нужно, чтобы Бюро провело анализ кое-каких пушинок.

– Никаких проблем. Я позвоню Дауни.

– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала я делая над собой усилие, потому что знала, что причиняю ему неудобство. – На мой взгляд, это не терпит отлагательств.

– Минуточку.

Пауза на сей раз была вызвана не плохой слышимостью. Он советовался со своей женой.

– Ты катаешься на лыжах? – вновь раздался его голос.

– Ты кого спрашиваешь?

– Мы с Конни едем на пару дней в Гомстед. Мы бы могли поговорить там. Ты сможешь выбраться?

– Что бы ни стояло на моем пути, и я возьму с собой Люси.

– Хорошо. Они с Конни подружатся, пока мы с тобой будем беседовать. Я позабочусь о комнате для вас, когда мы доберемся. Ты сможешь привезти мне что-нибудь для ознакомления?

– Да.

– Включая то, что у вас есть по делу Робин Нейсмит. Давай обговорим все то, чем мы располагаем, и различные возможные варианты.

– Спасибо тебе, Бентон, – искренне сказала я. – И поблагодари от меня Конни.

Я решила, не теряя времени, покинуть офис, особо не вдаваясь в объяснения.

– Вам это сейчас очень кстати, – сказала Роуз, записывая номер Гомстеда. Она не знала, что в мои планы не входило расслабляться на пятизвездочном курорте. В какой-то миг в ее глазах блеснули слезы, когда я попросила ее сказать Марино о моем местонахождении, чтобы он мог со мной сразу же связаться, если у него возникнет что-нибудь новое по делу Сьюзан.

– Прошу вас больше никому не говорить о моем местонахождении, – добавила я.

– За последние двадцать минут позвонили трое журналистов, – сказала она. – Из них один из «Вашингтон пост».

– Дело Сьюзан сейчас не подлежит обсуждению. Скажите им, как обычно, что мы ждем результатов лабораторных исследований. Меня в городе нет, я где-то далеко.

По дороге в горы меня преследовали воспоминания. Передо мной возникали образ Сьюзан в ее поношенной одежде, лица ее матери и отца, когда Марино сообщил им о смерти дочери.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Люси. Она то и дело посматривала на меня с самого начала нашей поездки.

– Я просто занята своими мыслями, – ответила я, стараясь сконцентрироваться на дороге. – Тебе понравится кататься на лыжах. Мне кажется, у тебя будет здорово получаться.

Она молча смотрела в лобовое стекло. Небо напоминало цветом полинявшую синюю рубашку, вдалеке, припорошенные снегом, поднимались горы.

– Ты уж меня прости, – добавила я. – Получается так, словно каждый раз, когда бы ты ни приехала, что-то происходит, и я не могу посвятить тебе все свое свободное время.

– Да мне и не надо такого внимания с твоей стороны.

– Когда-нибудь ты поймешь.

– Возможно, я похожа на тебя в том, что касается работы. И я, видимо, научилась этому от тебя. Может, я буду такой же преуспевающей, как ты.

На душе у меня было так тяжело, словно там сгустились свинцовые тучи. Хорошо, что я надела темные очки. Мне не хотелось, чтобы Люси видела мои глаза.

– Я знаю, ты любишь меня. Это главное. Я знаю, что моя мама меня не любит, – сказала моя племянница.

– Дороти любит тебя так, как она способна любить.

– Ты абсолютно права. Насколько она способна, то есть не сильно, потому что я – не мужчина. Она любит только мужчин.

– Нет, Люси. Твоя мать не так уж любит мужчин. Она просто никак не может найти того, кто даст ей почувствовать себя полноценной женщиной. И сама этого не понимает.

– Пока она неизменно находит себе полноценных кретинов.

– Согласна, что пока ей не очень-то везло.

– Я так жить не собираюсь. Я не хочу быть похожей на нее.

– Ты уже не похожа, – сказала я.

– В проспекте я прочла, что там, куда мы едем, можно пострелять по тарелкам.

– Чего там только нет.

– А ты взяла один из своих револьверов?

– По тарелкам из револьвера не стреляют, Люси.

– Тем, кто из Майами, можно.

– Если ты не перестанешь сейчас же зевать, я тоже начну.

– Ну почему ты не взяла пистолет? – не унималась она.